У.Р.Бион
ЗАМЕТКИ О ПАМЯТИ
И ЖЕЛАНИИ[i]
Bion W.R. Notes on memory and desire// Psychoanalytic Forum. – 1967. – Vol. 2. – №3. – Р.271-280.
Перевод с английского
З.Р.Баблояна, 2008
В качестве фиксации факта память всегда обманчива, поскольку она искажена влиянием бессознательных сил. В действие суждения вмешиваются желания, сказываясь рассеянностью (absence of mind), когда необходимо наблюдение. Желания искажают суждение путем отбора и подавления (suppression) материала, о котором выносится суждение.
Память и желание используют и усиливают те аспекты ума (mind), что восходят к чувственному переживанию. Тем самым они содействуют способности, восходящей к чувственным впечатлениям и предназначенной служить впечатлениям ощущения. Они оперируют, соответственно, с чувственными впечатлениями от того, что предполагается произошедшим, и чувственными впечатлениями от того, что еще не произошло.
Психоаналитическое «наблюдение» не касается ни того, что произошло, ни того, что будет происходить; оно касается того, что сейчас происходит. Более того, оно не касается чувственных впечатлений или объектов ощущения. Всякий психоаналитик опознает депрессию, тревогу, страх и прочие аспекты психической реальности независимо от того, удалось и было ли возможно назвать эти аспекты или нет. Это реальный мир психоаналитика. У него нет сомнения в реальности этого мира. Однако у тревоги, к примеру, нет ни формы, ни запаха, ни вкуса; осведомленность о чувственном сопровождении эмоционального переживания – это препятствие для интуиции психоаналитика, относящейся к реальности, с которой он должен быть заодно.
У каждого психоаналитического сеанса не должно быть ни истории, ни будущего.
Все, что «известно» о пациенте, не имеет никакого значения: оно или ложно, или не относится к делу. Если это «известно» и пациенту, и аналитику, оно устарело. Если это «известно» только одному из них, действует защита или элемент «Сетки» второй категории [1; 2]. На любом сеансе важно только неизвестное. Ничто не должно отвлекать от его интуитивного нащупывания.
На каждом сеансе происходит развитие (evolution). Из темноты и бесформенности развивается (evolve) нечто. Это развитие может обладать поверхностным сходством с памятью, но если его испытаешь хоть раз, с памятью уже никогда не спутаешь. Его общая черта со сновидениями – полное присутствие или необъяснимое и внезапное отсутствие. Именно это развитие и должен быть готовым интерпретировать аналитик.
Для этого ему необходимо дисциплинировать свои мысли. Прежде всего, как знает каждый психоаналитик, ему необходимо пройти насколько возможно более тщательный анализ; ничто здесь сказанное не бросает и тени сомнения на эту необходимость. Во-вторых, он должен культивировать бдительное уклонение от памяти. Заметки следует ограничивать тем, что можно зафиксировать, – очевидным примером служит расписание визитов.
Следуйте таким правилам:
- Память: не вспоминайте прошлые сеансы. Чем сильнее импульс «вспомнить» нечто сказанное или сделанное, тем больше необходимо ему сопротивляться. Этот импульс может представлять себя как стремление (wish) вспомнить нечто произошедшее, поскольку кажется, что оно спровоцировало эмоциональный кризис: никакому кризису не позволено нарушать данное правило. Не позволяйте предполагаемым событиям захватить ваш ум. В противном случае развитие сеанса нельзя будет наблюдать в тот единственный момент, когда его можно наблюдать – когда оно происходит.
- Желания: психоаналитик может начать с уклонения от любых желаний приближения конца сеанса (или же недели, или цикла). Не позволяйте разрастаться желаниям результата, «лечения» или даже понимания.
Этим правилам дoлжно следовать все время, не только во время сеансов. Со временем психоаналитик становится более чутким к давлению воспоминаний и желаний и более искусно их избегает.
Если придерживаться этой дисциплины, сначала произойдет усиление тревоги психоаналитика, но это не должно мешать ему подчиняться данным правилам. Описанную процедуру следует начинать сразу же и нельзя прекращать ни под каким предлогом.
Стиль анализа изменится. Грубо говоря, не будет фиксироваться развитие пациента в ходе некоторого отрезка времени, но каждый сеанс будет сам по себе завершенным. «Прогресс» будет измеряться возросшим числом и разнообразием настроений, идей и установок, отмеченных на каждом конкретном сеансе. Сеансы будут меньше засоряться повторением материала, который должен был исчезнуть, и, соответственно, от сеанса к сеансу темп анализа будет возрастать.
Психоаналитик должен стремиться достичь такого состояния ума, чтобы на каждом сеансе чувствовать, что видит пациента впервые. Если пациент ему знаком, это не тот пациент.
Данная процедура чрезвычайно пронзительна. Поэтому аналитику следует стремиться к непоколебимому исключению памяти и желания и не слишком беспокоиться, если вначале результаты покажутся ему настораживающими. Он привыкнет к этому и будет вознагражден построением своей психоаналитической техники на прочном основании интуитивного ощущения развития, а не на зыбком песке хрупкого, ненадежно вспоминаемого переживания, которое быстро уступает не переживанию, а неврологически определенному распаду ментальной способности. Развивающийся сеанс несомненен, и его интуитивное ощущение не разрушается. При предоставленной ему возможности, оно начинается рано и распадается поздно.
Все вышеизложенное является кратким описанием, почерпнутым из применения предлагаемых предписаний на практике. Теоретические выводы каждый психоаналитик может сделать самостоятельно. Его интерпретации обретут силу и убедительность, – как для него, так и для пациента, – поскольку они будут восходить к эмоциональному переживанию с уникальным индивидом, а не к обобщенным, плохо «припоминаемым» теориям.
Отклик автора [на комментарии]
Коллеги, обсуждавшие мои «Заметки о памяти и внимании», помогли выяснить, что вследствие неопределенности терминов «память» и «желание» возникает некоторая путаница. Я понимаю, что было бы лучше, если бы я мог разграничивать два различных феномена, которые обычно и без различения называют «памятью». Я попытался сделать это, говоря о развитии (evolution), под которым я подразумеваю переживание, при котором некая идея или образное впечатление целостно и сами по себе всплывают в уме. От этого я стремлюсь отличать идеи, которые представляют себя в ответ на произвольную и сознательную попытку припомнить; ее я и обозначаю термином «память». Слово «память» я употребляю для переживания, относящегося по преимуществу к чувственным впечатлениям: «развитие» я считаю основанным на переживании, лишенном всякой чувственной подоплеки, но выражаемом в терминах, восходящим к языку чувственного опыта. Например, «я вижу» обозначает «я интуитивно воспринимаю посредством визуального впечатления».
«Желание» не следует отличать от «памяти», поскольку я хотел бы, чтобы оба термина представляли один феномен, что является наполнением их обоих. Я пытался выразить это, говоря, что «память» – это прошедшее время «желания», а «предчувствие» – его будущее время.
Ценность таких гипотетических определений ограничена, и я предлагаю каждому психоаналитику самому для себя посредством простых экспериментов решить, что эти термины обозначают. Например, аналитик может приучить себя избегать мыслей о конце сеанса, недели или цикла (предварительно обеспечив завершение сеанса в нужное время административными мерами), и, проделывая это достаточное время, не пытаясь себя подгонять, может решить, что бы он назвал «памятью» и «желанием». Когда он это проделает, он может перейти к следующей стадии расширения своего подавления переживаний, которые он при этом обнаружил. Мне хотелось бы предупредить психоаналитиков, что я не считаю, что им следует расширять применение этой процедуры поспешно или без обсуждения с другими аналитиками, с намерением закреплять каждый свой шаг, прежде чем предпринимать следующий.
Эта процедура кажется мне близкой к состоянию, которое З.Фрейд описывал в письме к Лу Андреас-Саломе от 25 мая 1916-го года: «Я знаю, что искусственно ослепил себя в своей работе, чтобы сосредоточить весь свет на одном темном эпизоде». Согласно моему опыту, данная процедура дает возможность интуитивно постигать текущее «развитие» и закладывать основания для будущих «развитий». Чем уверенней это делается, тем меньше психоаналитик нуждается в волнении о припоминании.Надеюсь, это проясняет некоторые из тех моментов, которые вызвали возражения д-ра Френча, хотя и сомневаюсь, что стоит пользоваться описанным методом, если он в самом деле чувствует, что «совершенно неспособен» понять. Я в самом деле не «желаю», чтобы кто-либо прибегал к данному подходу, если только он, как д-р Линдон, не чувствует, что этот подход для него что-то значит.
Переживание, которое описывает д-р Линдон, на мой взгляд, предоставляет основу для исследования всего вопроса о психоаналитическом наблюдении. Я согласен с его ощущением того, что «память» и «желание» являются препятствиями, вклинивающимися между психоаналитиком и эмоциональным переживанием сеанса. Если учесть, сколь мало возможностей предоставляют психоаналитику даже пять сеансов в неделю, всякое препятствие к восприятию оказывается серьезным.
Д-р Гонзалес обратил внимание на изъян, который я очень хорошо сознаю. Я сам чувствую, что мои взгляды «развились», и хотя это подразумевает, что они изменились, я думаю, «изменение» не столь значимо, как «развитие». Я считаю, что выражения, которые он точно процитировал из «Элементов психоанализа», построены неправильно, но хотя эти формулировки теперь кажутся мне неправильными, они были достаточно хороши, чтобы привести меня к моим теперешним формулировкам, – на мой взгляд, лучшим прежних. В частности, я думаю, что, применяя язык, основанный на чувственном опыте, я не смог распознать, что человек на самом деле не «видит» (не чувствует, не осязает, не обоняет и т.д.) тревогу. Надеюсь, мой опыт повторят другие, что пытались читать эти более ранние формулировки. Если это произойдет, меня будет меньше мучить совесть.
Надеюсь, моя цитата из З.Фрейда убедит д-ра Брайерли, что я стараюсь конкретизировать значимость раппорта. Мне становится не по себе, если предполагается, что я отступаю от психоаналитической техники, не потому, что я возражаю против инновации, если она выглядит необходимой, но потому, что непохоже, что интуицией опытных психоаналитиков можно с легкостью пренебрегать. Однако я все же надеюсь, что высказанные мною утверждения помогут психоаналитикам мысленно достичь более тесного контакта с психоаналитическим опытом.
Ч.Дарвин говорил, что суждение вредит наблюдению, однако, как указывает д-р Брайерли, психоаналитик вынужден формировать суждения, осуществляя наблюдения. Надеюсь, разграничение, которое я пытался провести между «развитием» и «памятью», хотя бы частично отвечает ее возражениям. Полагаю, оно в какой-то мере отвечает и возражению д-ра Хершковиц по поводу «нелогичностей». В любом случае, я сомневаюсь в способности логической теории представлять реализации/постижения (realizations) психоанализа. Думаю, нам следует допускать сосуществование «логической» теории и «нелогичностей» психоаналитического опыта, пока наблюдаемая дисгармония разрешается «эволюцией».
Литература:
- Bion W.R. Elements of Psycho-Analysis. – London: Heinemann, 1963.
- Bion W.R. Transformations. – London: Heinemann, 1965.
[i] Перевод впервые опубликован в сборнике: Идеи У.Р.Биона в современной психоаналитической практике. Сборник научных трудов. Материалы Международной психоаналитической конференции. 13-14 декабря 2008 г. Москва/ Под ред. А.В.Литвинова, А.Н.Харитонова. – М.: Издательский проект «Русское психоаналитическое общество», 2008. – 420 с.