Ура любви !

Роберт Д. Столлер [2]

Я признателен профессору Гилберту Хердту за то, что он поделился со мной своими самбийскими находками и самбийскими друзьями и за его неоценимую помощь с текстом о Самбии для этой работы.

«Любовь» – это слово, которое, предположительно, объединяет аффекты, достаточно однородные от случая к случаю, от человека к человеку или от культуры к культуре для того, чтобы считаться кем-либо собственно любовью. Однако осторожные психоаналитики знают, в том числе благодаря невозможности дать определение любви, что на самом деле однородности мало. Тем не менее, исследователи-аналитики в настоящее время сталкиваются с этой проблемой. Для того чтобы рассмотреть понятие «любовь», сравним фрагменты рассказов о болезненном любовном опыте представительницы нашей культуры и женщины из племени Самбия, что в Новой Гвинее. Как и следовало ожидать, неэмпатические, не-нежные, неприятные и опасные характеристики – в форме воспоминаний и текстов – немедленно возникают наряду с нежными чувствами. Корни этих противоположных любви аффектов можно найти в силах, которые, выходя за пределы культуры, создают гендерную идентичность мужчин и женщин, и дают нам намеки о том, почему любовь так часто бывает нелюбящей.

«Сексуальность», «Романтические чувства», «Любовь» – понятия, которые не должны вызывать трудности у психоаналитика, поскольку они отсылают к опыту, о котором можно говорить и который имеет видимые поведенческие последствия. Слова, понимание которых вначале основывается на общих знаниях и не требует ни микроскопа аналитического лечения, ни темных очков метапсихологии. Но смысл этих слов не так просто постичь. Поэтому я буду легко с ними играть, не пытаясь дать им окончательное определение. («Любовь» и «романтические чувства» субъективно признаются состояниями чувств, я же полагаю, что их нужно рассматривать в качестве аффектов, так же, возможно, как и аспект сексуальности – эротическое возбуждение.)

Сексуальность

Услышав слово, мы не всегда имеем четкое представление о его значении. Вспомним историю осмысления сексуальности Фрейдом. Он начинает, к примеру, с «либидо», используя общее значение этого слова – эротическое желание – и заканчивает Эросом, в котором «сексуальность» означает все что случается, психически или как угодно еще, с любой живой материей. (Рейк [1945] замечает по этому поводу:

«Люди всегда проводят различия между любовью и сексом. … Только в психоанализе это слово [секс] расширяет свое значение и становится чересчур запутанным выражением. … Такому же неоправданному и неправомерному расширению подверглось понятие «либидо»» [ст. 16].)

Даже в ранний период творчества Фрейда, когда его стиль мышления был менее умозрительным, он использовал «сексуальность» в равной степени для обозначения мужественности и женственности, эротического возбуждения, чувственности, удовольствия, неудовольствия, снижения напряженности и обострения напряженности. Понятие «сексуальность» охватывает столь много, что в конце концов перестает охватывать что-либо вообще, предоставляя слишком широкое поле для теоретизирования. Необходимо ли ограничить «сексуальность», включив в нее лишь давно признанные сферы гендерной идентичности и эротического возбуждения? Или мы должны также включить в нее романтические чувства и любовь?

Вот идеи, полезные для разметки территории, даже если они являются прописными истинами; народная мудрость в основном предшествует психоаналитической идее.

Романтика

Романтика не подразумевает постоянства (лишь редко сохраняется на протяжении длительных отношений). Она также не подразумевает ни верности, ни понимания, ни терпения. Ее альтруизм театрален и поверхностен. (Мягкое слово для ее описания – «нарциссизм», которое ничего нам не говорит.) Это позитивный перенос, эротический или нет, и он вероятнее всего исчезает, хотя изредка, со временем, когда приходит понимание, может превратиться в нечто более спокойное. Как и в случае переноса в лечении, романтические чувства тяжело описать в тексте: в центре внимания действие (performance). (Романтика, выражаясь словами из песни – «влюбленность в любовь». Эротомания – ее наиболее драматическая форма.) Это сладкая патология («безумие»). Хотя романтика, любовь и эротическое поведение иногда идут вместе, их порождают различные системы фантазии.

Романтика напоминает удачно рассказанную шутку: «естественная» враждебность между людьми смягчена, преодолена, преображена, с успехом отпразднована взаимными аплодисментами, которые мы называем «романтикой» или «юмором». Будучи кратковременной, она позволяет быстро уйти.

Любовь

 «Любовь» – приведем в качестве примера очевидные вещи – это слово, подобное таким словам, как «счастье», «радость», «красота», «искусство», «доброта», «искренность» или «мудрость». Оно может обозначать различные переживания, иметь различные динамические структуры, использоваться для различных целей. Оно, до тех пор, пока не приобретет точное описание, весьма аморфно. Как и в случае с «аффектами», мгновения любви не похожи друг на друга. Хотя, учитывая такие характеристики, нет надежды дать определение, все мы знаем о любви достаточно для того, чтобы понять некоторые ее движущие силы. (В этой части я не учитываю грубые патологии любви, хотя, трудно измерить, где заканчивается взаимность и начинается отклонение от нормы.)

 Что отличает любовь, которой мы так восхищаемся, от романтики? Прежде всего: минимальная фетишизация. Что подразумевает, в различной степени, такие свойства, как эмпатия, идентификация, нужда в том, чтобы нуждаться и быть нужным; приносящий удовольствие альтруизм; отсутствие необходимости придумывать образ другого для соответствия нашей изначальной фантазии, не слишком много Эго-идеала и других идеализаций; способность пережить страх и гнев, как свои, так и чужие (стоически, с хорошим настроением, даже с юмором); любопытство – бесконечное противоядие от скуки; уважение – незлая, восхищенная зависть (что можно также назвать гордостью за качества другого); способность соблюдать границы в условиях слияния (merging); конструктивная вина; счастливая уязвимость. Взаимность, конечно же.

 Заметим, что эти качества присущи как эротическим (гетеросексуальным, гомосексуальным, открыто перверсивным – к примеру, садомазохистским отношениям по обоюдному согласию партнеров), так и неэротическим отношениям. Это может включать также дружбу и секс, любовь к животным, профессии, хобби, отношение к искусству – что-либо, где восхищение и злость могут процветать рядом. Это совершенно не связано с понятием оргазма в системе Вильгельма Рейха. Это даже не похоже на совместимость. И это очень редкое явление.

Удивительно, что «синтетическая функция Эго» может сложить все эти кусочки вместе и привести к результату, который мы переживаем как единство (см. Freud, 1912, pp. 180-181).

 

Материал случая

1. Фей очень смущена и поглощена мыслями о сексе, романтических отношениях, любви и браке, наполненными присутствием мужа, беременности, детей; о ведении домашнего хозяйства, которое бы не порабощало ее. Она говорит, что днями и ночами лежала бы в постели мастурбируя, если бы это ее не истощало. Однако, фантазии, которые приводят к необходимому возбуждению, в отличие от приятных фантазий о любви и браке, – это «грязные» фантазии: холодный, безмолвный, незнакомый прохожий смотрит ей под юбку, которую, к примеру, подняло порывом ветра, и видит ее гениталии, так как она без нижнего белья. Он возбуждается, и это возбуждает ее. Затем следует жесткий, холодный, безмолвный акт совокупления, после которого они больше никогда не встретятся.

Цель данного эссе – не установление связи между младенчеством и детством Фей и формами ее эротических желаний во взрослой жизни. Скорее я хотел бы дать найти точные слова для того, что мы называем обычным. Если вы ожидаете найти что-то выдающееся в моем тексте – вы будете слегка разочарованы. Вместо этого лучше подумайте о том, как часто вы слышали нечто подобное: в рассказах, этнографических очерках, биографиях, автобиографиях, новеллах, шутках, песнях, драмах, комедиях, танцах, живописи, феминистских заявлениях и в сценариях порнофильмов. Наша задача в данном случае, отметить детали тех аффектов/сценариев, которые лежат в основе нашего понимания слов «романтика», «любовь» и «эротическое возбуждение». Затем я попытаюсь связать их с описаниями маскулинности и фемининности, отличающимися от принятых в классической аналитической теории.

Далее представлен материал, после нескольких лет лечения (не анализа):

Ф:

Джейсон и я снова вместе. Он делал то, что мне было нужно, неохотно, но технически хорошо, бесчувственно. Безучастно (clinically): «хорошо», как врач. Когда он зашел [в ее спальню], я просто хотела обнять его, но он направился прямо к клитору. [В течение многих месяцев их романа она жаловалась, что не может возбудиться без прелюдии; прелюдия означала бы, что она желанна, что в ней видят живого человека. Важным моментом для установления доверительных отношений было бы понимание Джейсоном того, что Фей нравится стимуляция клитора. Но он игнорировал это, несмотря на ее просьбы, мольбы, брань. Она говорит о том, что его ласки были поспешны, поверхностны, «бесчувственны» («clinically») – он всего лишь недолго стимулировал ее клитор.] Это то же самое – недостаток прелюдии. Я знаю, что в этот раз было лучше, по крайней мере, он сделал это. Но с каждым разом этого становилось все меньше и меньше. … Во сне он дрожал. Проснулся в панике. Ему приснился ужасный сон. Будто мы путешествовали по морю. Нам дали стручки с семенами, за которыми мы должны были ухаживать. Тогда я сказала ему, что на самом деле это не приятное путешествие. Эти семена были детьми Королевы. Мы должны были убедиться, что они вылупились. Королевой была пчелиная матка, и дети превратились в насекомых, которые пытались поглотить нас. Он пытался убить их и проснулся.

С:

Его пугает, когда он делает то, что вы хотите?

Ф:

 Почему его это так пугает? Он вряд ли даже признает, что это страшит его. Он не рассказывает мне, о чем его фантазии. Может быть, он фантазирует, что я шлюха и делаю ему массаж. Возможно, я говорила ему [о том, что занималась проституцией несколько лет назад, работая в массажном салоне], несколько [месяцев] назад, но больше мы не возвращались к этому разговору.

С:

Что, как он себе представляет, клитор чувствует, и о чем фантазирует? Или вопрос в том, почему он не хочет возбуждать вас так, как того желаете вы? Или: почему, почему, почему? «Если женщина говорит: «Пожалуйста, люби меня», почему он не в состоянии это сделать?» Это то, что вы хотите знать?

Ф:

Мне кажется, я знаю. Он знает, что благодаря этому я полюблю его. И это приведет к тому, что он полюбит меня. Это его пугает.

С:

Эротическая любовь дает плохие семена, из которых вырастают пчелы?

Ф:

Пчелы-убийцы. Он давно рассказал мне эту историю: пчелы-самцы существуют только для того, чтобы оплодотворить королеву. После секса она откусывает ему голову и съедает его. Он сказал: «Это имеет смысл, т. к. пчелы-самцы (их белки или что-то другое) превращаются в семена, т. е. в следующие поколения, ничто не идет в отходы». Той же ночью, когда он рассказал историю о пчелах, по телевидению шла передача о женщине, которая на самом деле была женщиной-пчелой, сексуальной женщиной, превратившейся в пожирающего монстра.

С:

Итак, возможно его тревожат не фантазии о вашей анатомии или вашем клиторе, а ваше возбуждение.

Ф:

Я так думаю. Потому что, когда он стимулировал клитор, предварительных поцелуев было меньше обычного [и поэтому он «стимулировал клитор» только для того, чтобы вернуть долг]. Он прервал поцелуй, который действительно меня возбуждал для того, чтобы перейти к клитору, так? Он знал, что может этим отделаться [то есть возбудить ее стимуляцией, не принимая во внимание её реакцию] и не давать любовь, которую я хотела. Но, тем не менее, дал мне эту любовь. Потом я почувствовала себя так… Слезы текли из моих глаз. И у него тоже. Он чувствовал то же самое. Открытые, обнаженные, уязвимые, в хорошем смысле. Нам обоим было страшно.

С:

Это было следующей ночью?

Ф:

История с пчелами и телепередача были давно, слезы несколько дней назад. После этого ему приснился сон. Он проснулся в панике. Мы просто обнимали друг друга, и затем он лег на меня и сразу вошел, я думаю, он искал утешения, и я позволила ему сделать это. Я чувствовала, что те моменты [поцелуй, клитор, любовь] настолько напугали его, что он хотел сделать все по-старому, почувствовать себя в безопасности. Поэтому я позволила ему. И он остановился не кончив. Он хотел всего лишь немного… Дело не в том, что прошло возбуждение.

С:

У него пропала эрекция?

Ф: Нет.

С:

Он не хотел кончать?

Ф:

Я так не думаю. Сначала он рассказал мне свой сон, и я поняла, что он хотел сделать это [«войти, чтобы успокоиться»]. Я чувствовала, что благодаря мне он чувствует себя комфортно. Я не чувствовала возбуждения, т. к. была очень обеспокоена его сном. Я думала: «Черт! Именно сейчас, когда он сделал этот маленький шаг». Я была почти рада, что он не кончил, так как иначе [если бы он кончил] ему удалось бы превратить эту опасную вещь в нечто возбуждающее. Вместо этого, он просто искал утешения. Мне кажется, он часто думает о браке. Например, он поет [напевает песню «Вот идет невеста»] когда мы идем по улице. Также, после того как у нас был секс, после истории с пчелами, он напевал «Теперь я женюсь». Я спросила: «Что?» И он пропел песню до конца. Возможно, он думает, что если даст мне слишком много любви, я захочу выйти замуж за него. Я хочу сказать: «Я определенно не хочу замуж за тебя». Ведь существуют пауки, убивающие своих партнеров? Черная вдова. Поэтому она так называется «Вдова». Она высасывает всю кровь из самца. Что может быть убийственного в моих желаниях?

С:

Вы должны сказать мне. Почему вы считаете себя вампиром? Мы долгое время не говорили об этом, но, ей богу, вы часто рассказывали мне о вампирах! Если вы хотите понять, почему мужчина может бояться секса с вами, вы должны уяснить, что ощущаете в себе нечто такое, чего можно бояться. Они могут не знать о ваших [вампирских] фантазиях, но бессознательно они могут ощущать: то, что вас возбуждает – враждебно по отношению к мужчинам. То, о чем они не узнают – вы вампир и враждебны по отношению к мужчинам, потому что в детстве вас укусили [избили], сначала [образно] мужчина [отец], а затем [буквально] мальчики [на школьном дворике]. Правильно?

Ф:

Правильно.

С:

Месть [во время мастурбации]: «Я не чувствую любви по отношению к тому мужчине [безликому незнакомцу], а если почувствую – перестану испытывать возбуждение во время моей фантазии. [Она не может кончить во время мастурбации, пока не будет исключено все, касающееся любви.] Я действительно верну ему это».

Профессор Гилберт Хердт на протяжении нескольких лет и я на протяжении нескольких дней работали с членами новогвинейского племени Самбия, пытаясь понять, каким образом они воспитывают в своих мужчинах жестокость и храбрость, необходимые для выживания в суровых условиях и ведения войн с соседними племенами. Несмотря на то, что культурно Самбия далека от Запада, самбийцы разделяют наши фундаментальную динамику маскулинности и феминности и эротического поведения. Позвольте мне сделать обзор исследований двух друзей Хердта, женщины и мужчины, с которыми я также имел возможность побеседовать (в дополнение к тем деталям работы с ними, которыми Хердт поделился со мной). Таким образом, мы можем проверить нашу интерпретацию аффектов романтики, любви, эротического возбуждения и сравнить со взглядами представителей племени Самбия: можем ли мы узнать Фей и Джейсона, несмотря на то, что они уникальны, не только в других любовниках нашего мира, но и в этих туземцах. Другими словами, смеем ли мы обобщать, сквозь культуры, движущие силы романтических отношений, любви и эротического возбуждения? [1]

2. Наша первая героиня – Пеньюкви, замужем, с двумя детьми (на этот момент, в1979 г.). В детстве и подростковом возрасте у нее были романтические фантазии о нежной и деликатной близости с мальчиками ее возраста. Ее романтические порывы (о которых подробнее можно узнать в работе [Herdt and Stoller, 1990] не отличаются от того, что мы можем услышать от женщин нашей культуры (но не от мужчин где бы то ни было). Вот, к примеру, что она нам сообщила. Мы с Хердтом и разговаривали с ней, Хердт переводил. (Фей бы оценила грезы Пеньюкви, а Джейсон, как вы позже увидите, – несостоявшийся самбиец.)

Х:

Итак, я спрашивал Пеньюкви о ее любимой эротической фантазии, единственной, насколько я знаю, которая у нее была. Вот ее фантазия. Она – девочка, примерно 8 – 11 лет; еще до полового созревания. Она с мальчиком ее возраста. Они находятся неподалеку от деревни, в которой Пеньюкви родилась. По ту сторону деревни растут цветы, бамбук и трава – это красивое место. Утром они играли с другими детьми. Затем они попросили других детей занять себя чем-нибудь, пока Пеньюкви с мальчиком уйдут по своим делам. На этот момент она не знает что произойдет.

С:

Но она знает. В этом обществе все знают о сексе, даже дети.

Х:

Нет, не знают.

С:

Дети?

Х:

Нет.

С:

Они не знают о сношении?

Х:

Нет. Подразумевается, что мальчик сильнее нее и больше знает о сексе. И они уходят… Они остаются вдвоем. В реальности это происходило несколько раз, с мальчиком, с которым она росла. Итак, [в фантазии] они уходят собирать папоротник и насекомых для еды. Но у мальчика нечто другое на уме. Он начинает замечать ее сексуальность. Он пристально всматривается в нее, в их культуре это означает, что он хочет ее.

С:

 [Прерывает] Это относится не к ее сну, а к культуре: куда именно он смотрит – в лицо, глаза…?

Х:

В лицо.

С:

Она знает, что он смотрит на ее лицо, и она опускает глаза…

Х:

И улыбается.

С:

Потому что в этом возрасте она уже понимает, что значит этот взгляд?

Х:

В ее грезах.

С:

Да.

Х:

И она улыбается.

С:

Как она улыбается? Какая это улыбка?

Х:

Ну, я представлю себе, что это очаровательная улыбка.

С:

Робкая, невинная – понимает, но на самом деле не понимает?

Х:

Эта улыбка означает «Я принимаю твое желание».

С:

«Я понимаю»?

Х:

Да, это так: «Я буду твоим желанным объектом». Эта фантазия появилась у нее после первого секса с мужем. Она была очень напугана. Увидев его пенис, она очень испугалась. Он был очень большим.

С:

Это был первый раз, когда она увидела пенис? Таким [эрегированным]? [Пауза]. Неважно…

Х:

Да, я не уверен,[2] надо подумать… В своей фантазии она видела пенис этого мальчика. Сначала она немного испугалась.

С:

Эрегированный пенис маленького мальчика?

Х:

Да, эрегированный пенис маленького мальчика. Мальчик пристально смотрел на нее, и она улыбалась в ответ. Потом он сказал: «Посмотри на мой пенис». Она посмотрела. Он поднял свою юбку из травы, чтобы она смогла увидеть его эрегированный пенис.

С:

И тогда она увидела его впервые.

Х:

Впервые. Поначалу она была испугана, но потом это прошло. Далее, в одной версии он толкает ее на траву, ложиться на нее и частично вводит пенис в ее незрелое влагалище. В другой версии [которая была в интервью рассказана ранее], они ложатся вместе и все происходит менее грубо. Суть в том, что она тоже хочет его, но он решителен и толкает ее на землю. Но это не изнасилование. Она хочет, чтобы он вел себя именно так. В реальности же она использует эту фантазию (daydream) [чтобы защитить себя], когда видит эрегированный пенис [принадлежащий ее мужу, впервые, будучи испуганной, разозленной, чувствуя боль при первом сексуальном контакте].

После наступления менархе, что по традициям этого племени означает готовность к замужеству, ее судьба еще не была окончательно решена, хотя благодаря своей физической красоте она была желанной женщиной [и в то же время опасной, так как она была необычной, открыто демонстрировала независимость и интеллект]. Однажды ночью, перед рассветом, ее будущий муж в сопровождении нескольких воинов покинул свою деревню. Преодолев горную тропу, они пересекли мост через полноводную реку, взобрались на другую сторону и ворвались в спящую деревню Пеньюкви. Они вытащили Пеньюкви из хижины, отбившись от ее защитников. Вниз по дороге, через мост – крепко ее сжав, чтобы она не смогла спасти себя утопившись в реке – они вели Пеньюкви к хижине ее будущего мужа. Там он ее изнасиловал, пока его товарищи стояли на страже. Так продолжалось несколько дней. Это довольно редкий, но легитимный способ бракосочетания в Самбии. Не слишком романтично, но привычно для этих мест.

3. Следующий случай довольно необычен для этого племени. Имано – мягкий человек (gentle man), поэтому он не вызывает восхищения у своих соплеменников, на войне нельзя выжить без жестокой маскулинности. Товарищи считают Имано неудачником, так как он счастлив с двумя своими женами и относится к ним с уважением. Он любит тела своих жен (что на сознательном уровне непонятно его товарищам), и поэтому Имано с энтузиазмом относится к прелюдии. И, в отличие от других мужчин, напуганных женской анатомией и соками, что приводит к быстрому сексу, – Имано во время секса с удовольствием ждет наступления оргазма у своих жен. (Другие мужчины заявляют, что не знают или не придают значения тому, способна ли женщина достичь оргазма.)

 Хердт, читая рукописи с этим материалом, добавляет: «На самом деле, Имано сказал нам (Х. и С.), что пиком его сексуального возбуждения является оргазм его жен: сообщение столь поразительное, что антрополог (Хердт) и его переводчик (Вью) поверили в это только после того, как Имано повторил это несколько раз, убедив их в подлинности этих чувств».

Изучая эротическое поведение в разные времена и в разных местах, можем ли притвориться, что эти дикари ведут себя более дико по отношению к своим женщинам, чем некоторые культурные джентльмены, встречавшиеся нам? Фей и Джейсон нашего мира, в эротической динамике – это торопящиеся мужчины и жаждущие женщины – не так отличны от туземцев Новой Гвинеи. Мы все знаем людей, в своих предпочтениях и практиках похожих на суровых воинов/охотников/убийц, которых изучал Хердта.

Историки говорят, что романтическая любовь была изобретена в тепличных условиях двенадцатого и тринадцатого столетий, при лангедокском дворе. Грезы Пеньюкви позволяют нам опровергнуть эту идею. Люди где угодно и в любые времена могут излучать романтические настроения. (Хердт добавляет: «Даже если для этого приходится нарушить устои общества, в котором живут (как в случае Пеньюкви)».)

Разработка самбийской теории

«Любовь» и «романтика» являются темами, которые до сегодняшнего дня избегались аналитиками. (Reik [1944], [1945] – пылкое, ироничное, остроумное, дерзкое, упрямое исключение. Kernberg [1974a], [1974b], [1977], [в печати] и Person [1988] – современные ученые, внесшие значительный вклад в изучение этих тем.) Я думаю, на то есть две причины. Во-первых, не существует согласия по поводу точных определений или клинических описаний этих эмоций. Во-вторых, хотя другие субъективные состояния могут быть внимательно исследованы психоаналитическими средствами для изучения скрытых под их поверхностью составных частей, «романтика» в некотором роде и «любовь» в значительной степени подвергают нас искушению отнестись к романтике романтически и к любви с любовью. Эти темы заставляют смягчиться даже самых серьезно настроенных исследователей.

Исходя из того, что мы ожидаем от человеческого поведения, мы будем видеть, в какой степени «романтические отношения» и «любовь» являются состояниями защиты, то есть, невротическими структурами. Все аналитики относятся с подозрением к романтическим переживаниям, с их отсылками к мимолетности и юности, но не все разделяют бесстрастное отношение к понятию «любовь». Тем не менее, если мы будем придерживаться строгости (clinical) и избегать искушения романтизации (драматизации, мистификации) или искушения работать исходя из нашего личного опыта любовных удач или неудач, мы сможем изучить каждый реальный пример любви и романтических отношений. Наше задание – найти случаи, в которых, противоположно защищаемой гипотезе, «романтика» – это чистая романтика и любовь – чистая любовь. (Я присоединяюсь к тем, кто сомневается в нашем успехе.)

Каждый драматург, начиная с пятого столетия до н. э. замечает, что любовь и эротическое возбуждение редко связаны между собой. Повторяя эту мудрость, позвольте мне дать обзор ситуации в Самбии. (Подробнее см. Herdt [1981] and Stoller and Herdt [1982], [1985].) Мы можем выделить несколько элементов в структуре любви, которые, каждый по-разному, имеют большое значение для эротического возбуждения. При этом я буду указывать на аспекты гендерной идентичности, которые сочетаются с романтикой, любовью и эротическим возбуждением.

Вы увидите, что, повторю, под поверхностными проявлениями культуры лежит та же динамика, что движет нашими западными убеждениями. Вернемся к Самбии. (Читая это, вспомните сон Джейсона и реакцию Фей.)

Женщины – это природный пол, будь то люди или животные, и для большинства из них природа является домом. Следовательно, нет необходимости что-либо преобразовывать в природе или культуре для обеспечения их созревания, репродуктивного потенциала или женской психологии. Их основанием является тингу, орган из крови – вот центр их биологии и психологии. Этот орган направляет развитие того, что наш мир называет «женской сексуальностью»: анатомии, биологии, размножения, эротического желания, женственности. Поэтому самбийцы верят, что культура не должна служить средством создания женской сексуальности, она создает себя сама, естественно, неизбежно.

С другой стороны, «мужская сексуальность» является неопределенной в своем развитии, результатах, стабильности. Изначально существует проблема: у мужчин также есть тингу, основной женский орган. (Он, однако, бесплоден.) Как и женщины, мужчины унаследовали его от матери. Самбийская теория описывает кумулятивный процесс, но не большой взрыв: пара должна иметь половые сношения много раз, чтобы накопить достаточно спермы для образования плода. Семя является источником мужской биологи и психологии Невыразимое свойство почитаемой маскулинности – джерунгду – непереводимое слово, означающее доблесть, силу, мужество. (Как и другие великие объяснительные системы, такие как религия, эта история имеет оборванные концы: например, почему мужское семя в женщине производит не только мышцы и кости, как и в мужчинах, но и молоко.)

Тем не менее мужчины не производят сперму. В отличие женщин, которые создают кровь, мужчины только хранят сперму (в органе керику-керику). Семя, в отличие от крови, не пополняется физиологически (см. ниже).

Таким образом, каждый мужчина рождается с естественным, постоянным, существенным недостатком. У него есть орган женской сексуальности, который он унаследовал от своей матери – тингу. Для смягчения последствий этого недостатка требуется бесконечная бдительность, исполнение ритуалов, осуществление тайных и публичных практик. Пример: мужчины обильно плюют на произносящего слова, обозначающие женские гениталии. Пример: после полового акта мужчина идет в лес, ищет подходящее дерево, например, воздушный корень пандануса, и сосет его белый липкий сок, вытекающий при разрезании корня. Пример: также после полового акта мужчина тайно разрывает свои ноздри острой, как бритва травой, чтобы выпустить кровь, которая олицетворяет неизбежную женственность, угрожающую джерунду.

Однако основными методами конструирования маскулинности, без которых она не сможет развиться, являются обряды инициации, обязательные для всех мальчиков. (Если они откажутся, то будут убиты.) На первом этапе инициации мальчики подвергаются физическому и эмоциональному насилию, подготавливаясь к тому, с чем они могут столкнуться, когда станут воинами и охотниками. Их также учат тому, что женщины, особенно во время менструации, грязны. А любая близость с женщиной, не просто прикосновение к их крови или упоминание о них, подвергает их риску стать слабыми, потерять мужественность, заболеть и умереть. Даже пища, приготовленная женщиной опасна, в зависимости от того, насколько тесно она связана с ней. (Freud [1918]:

«Где примитивный человек установил табу, там он боится опасности, и нельзя отрицать, что во всех этих предписаниях избегать женщины выражается принципиальная перед ней боязнь. Может быть эта боязнь объясняется тем, что женщина иная, не такая, как мужчина, всегда непонятна и таинственна, чужда и потому враждебна. Мужчина боится быть ослабленным [sic] женщиной, заразиться ее женственностью и оказаться поэтому неспособным» [pp. 198-199].

Фрейд считает, что это боязнь кастрации; я же думаю, что имеется ввиду первоначальная кастрация – лишение идентичности.)

Но основной урок первого этапа инициации: не может быть подлинной мужественности и джерунгду до тех пор, пока мальчики не будут глотать сперму (эквивалент того, что мы называем «андрогенами»). Поскольку они не могут его производить, они должны пить семя – так часто как это возможно, иначе не будет ни половой зрелости, ни способности иметь детей, не взрослой мужественности. Поэтому, в самый серьезный и мистический момент инициации, мальчикам рассказывают о том, что они должны заняться оральным сексом с холостяками, молодыми мужчинами, достигшими половой зрелости. Затем, в течение нескольких лет, мальчики должны регулярно пить семя и в то же время оставаться изолированными от женщин, в особенности от тех, с которыми связаны родственными узами (задача не из легких, учитывая сложность жизни в горных примитивных деревнях, близких к тропическим лесам). Во время прохождения инициации старшие мужчины рассказывают мальчикам об опасности женских тел и желаний, эротических или иных.

Почему каждый момент инициации пронизан атмосферой сильного возбуждения/ опасности/чрезвычайности? Потому, что уже Почти Слишком Поздно. Старшие мужчины говорят, что мальчики в первые годы своей жизни жили слишком близко, слишком долго, исключительно с женщинами; мужчины были меньше представлены, так как выполняли свой долг охотника и воина. Контакты с женщиной подвергают мужчин – как взрослых так и детей – риску обрести женственность, а не мужественность. (Имано – пример того, что может стать с мужчиной, поддавшимся Песне Сирены).

Вспомним нашу теорию гендерной идентичности, зародившуюся в Западном мире в конце XX века и по существу ничем не отличающуюся от воззрений самбийцев: женственность – естественное состояние для всех животных, включая людей. Для того чтобы возникла настоящая маскулинность, должно быть добавлено мужское вещество – андрогены.

Я сравниваю верования и ритуалы племени Самбия, касающиеся маскулинности и фемининности с ревизионистскими психоаналитическими позициями, которые представляю я, как если бы люди Самбия были знакомы с новыми текстами, наподобие этого. Первым этапом в развитии гендерной идентичности для обоих полов, является постепенное отделение ребенка от матери. Согласно этой версии, мать поначалу с трудом распознается как отдельная личность: сначала едва ли вообще, и только затем более полно (и никогда до конца). Это означает, что первый этап не тот, на котором мать рассматривается как отдельный объект – гетеросексуальный у мальчиков и гомосексуальный у девочек, – а тот, на котором мать рассматривается как часть самого себя («идентификация»). Позиция Фрейда противоположна: естественное биологическое и физиологическое состояние – это маскулинность .

Согласно представлениям самбийцев и позиции современного психоанализа, для становления биологической мужественности недостаточно одних лишь андрогенов, но также должны быть предприняты радикальные внутрипсихические и межличностные («социальные») усилия для преодоления влияния женщины внутри мальчика (тингу в Самбии и «идентификации» у нас). «Страх симбиоза» и «страх слияния (merging)» являются (неловкими) терминами, которые я использую для системы аффектов/фантазий, благодаря которой происходит сдвиг – от слитного существования с матерью до разделения, и рассматриваю это с точки зрения концепции «сепарации/индивидуации» Малер.

В решении задачи разделения, девочки должны добиться успеха как благодаря, так и вопреки тому, что они и их матери принадлежат к одному с ними полу. У мальчиков, однако, совершенно другая проблема в связи с гендерной идентичностью: они должны создать/открыть себя – вне «идентификации» – в качестве другого пола. Для того чтобы преуспеть, мужчины должны, что также открыли в племени Самбия, возвести внутренний, автоматизированный, желаемый барьер против изначального отступления к райскому саду без всяких фрустраций. Мы знаем то же, что и мужчины Самбия: если процессу гендерного разделения препятствует мать, которая в течение многих лет пытается поддерживать близкие отношения с сыном, это приводит к предельной женственности (Stoller, 1968), (1975a), (1985b).[3]

Мужчины Самбия реагируют на то, что мать и сын слишком долго были тесно связаны. Они признают это в конце игры и устраивают грандиозный ритуал разделения, что является первой стадией инициации, с такой же грандиозной индоктринацией. (За исключением степени, они поступают так же, как и другие культуры и религии.) Таким образом они обеспечивают следующие поколения барьером от симбиоза, предостерегая их от смертельной опасности близости с женщинами, что является необходимым для выживания их культуры в тяжелых природных (человеческих и нечеловеческих) обстоятельствах. Легко заметить – здесь мы не нуждаемся в схоластической демонстрации, – как на протяжении всей истории и во всех культурах мужественность формировалась посредством одной и той же динамики, и с одной и той же деформацией в результате. Вспомним недовольство Фей и сон Джейсона – как еще одни последствия этого процесса (рис. 1), (рис. 2), (рис. 3).

Рис. 1. Симбиоз матери и сына. (Фотография Столлера).

Рис 2. Резкая сепарация/индивидуация: мальчик в начале процесса инициации, его наставник не позволяет ему видеть или вступать в контакт с женщинами. С сегодняшнего дня и в течение нескольких лет женщины будут под запретом. (Фотография Херда.)

Рис 3. Резкая сепарация/индивидуация: в этот момент мальчиков навсегда вырывают из крепкий объятий своих матерей. (Фотография Хердта.)

Обсуждение

Вернемся к романтике, любви, эротическому возбуждению, и общим знаниям об эротической несовместимости между мужчинами и женщинами и несовместимости – у мужчин больше, чем у женщин – между эротическим возбуждением и любовью. Два несчастья взаимосвязаны. (Чтобы не сделать эту дискуссию бесконечной, обратим наш взор к гетеросексуальности.) Их психодинамическая связь становится очевидной в фантазиях, которые принимают наиболее отчетливые формы в порнографии.

Порнографическая продукция, ежегодно приобретаемая в огромных количествах, обеспечивает вещественный образец, в статистическом смысле, на котором основываются выводы. Несмотря на то, что вкусы гетеросексуальных мужчин и женщин частично совпадают, все же не является секретом, что большинство женщин предпочитают сценарии, которые включают в себя нежность, близость, заботу и взаимность. Пока еще не общепризнано, что женщины в качестве «эротики»[4] в несчитанных количествах покупают романтические истории о любви в книжках, фильмах, телевидении, театре, опере и популярных песнях. С другой стороны, мы знаем о вкусах мужчин в порнографии: они предпочитают фетиши, т. е. дегуманизированные объекты – создания, которые не только анатомически преувеличены, но и психически пусты.

То, что для женщины является афродизиаком, для мужчины – снотворное, степень различий в сексуальной сфере так велика, что можно подумать, что человеческое воспроизведение было придумано безумцем. Классический американский миф – история о ковбое – содержит те же элементы: мягкая, любящая, заботливая учительница (или проститутка с золотым сердцем) пытается завоевать жесткого, вооруженного до зубов, уверенно держащегося в седле, лаконичного ковбоя, для того чтобы растопить его сердце и любить его, преобразовать, заставить остепениться и стать верным мужем, фермером, законопослушным шерифом, другими словами, кастрировать его.

Что же происходит? Опыт, который подчеркивается здесь[5] – это состояние слияния, от которого младенцы должны уйти – мальчики и девочки разными способами. И это должно быть достигнуто в первые годы жизни, чтобы могла свершиться более поздняя сепарация и индивидуализация – разрешение Эдипова комплекса. Когда это сделано, мальчики могут прийти к более поздней и безопасной версии близости с женщинами. (С какими бы проблемами ни сталкивались девочки при решении задачи освобождения от матери, они не нуждаются в гендерном барьере, отделяющем их от матери.) Эти точные формы, выраженные барьером от слияния, – точные формы мужественности и отношения к женщинам – зависят от точного характера хода преэдипальной и эдипальной стадий развития, и эта проблема выходит за рамки темы нашего эссе. Страх близости с женщинами помогает объяснить, почему извращения редко встречаются у женщин (Stoller, 1975b) – это еще один аспект борьбы против слияния, который не может быть рассмотрен здесь.

Заключение

Этим пересмотром первой части фрейдовской теории сексуальности, мы перевернули ее с ног на голову. Биология не на стороне мужественности: млекопитающие будут выглядеть и вести себя очень фемининно, независимо от хромосом, если андрогены не будут добавлены. (Синдром нечувствительности к андрогенам является примером [рассмотренным в Money and Erhardt, 1972].) Небиологические аспекты гендерной идентичности – самбийцы и представители порноиндустрии знают это – не действуют, пока не созданы особые «структуры» – барьеры, препятсвующие слиянию. В дальнейшем “сексуальное” развитие в большей или меньшей степени следует описанию Фрейда – тому, например, что первый выбор объекта у мальчиков является гетеросексуальным, в то время как у девочек – гомосексуальным; или же, что девочки, для того чтобы обрести гетеросексуальность должны обратиться к отцу. Но так как «сексуальное» развитие начинается до того, как ребенок стал индивидулизированным, то все, что следует из нашей теории, основывается на различных догадках.

Работа слияния (business of merging) в раннем детстве – это движения романтики и любви в дальнейшем, где, я думаю, эта работа оживает. Романтические переживания – это слияние, но временное. Любовь – это слияние более глубокое. Эротическое возбуждение ведет к кратковременному слиянию. Новые (постэдипальные) версии проявляются в качестве фантазий, обещаний, что в этот раз все получиться. Любовники смотрят друг другу в глаза – акт доверия, близости и слияния, который несет больше надежды и больше риска, чем даже слияние их гениталий. За исключением тех, кто умеет симулировать обмороки (контролируемое, театрализованное слияние), люди с достаточными границами Эго легко возвращаются раздельности.

Это слияние отвоевывает блаженство младенчество, связывает его с формой фетишизации, которую мы называем «идеализацией». Проблема идеализации, кроме того, что она не является истиной, в том, что она должна поддерживаться с нерушимой бдительностью, чтобы негативная сторона, с ее злостью, не проткнула пузырь.

Мужчины встают затем перед проблемой: быть любящим, романтичным, принимать тела и души женщин, значит позволить себе быть уязвимым – не то качество, за которое восхваляется маскулинность большинством мужчин и в большинстве культур, в которых они пытаются властвовать. Не удивительно, что любовь и романтика так легко подавляют эротическую потенцию. (1) Они угрожают ей полной близостью; (2) идеализацией – фетишизацией, – что является оправданием отказа от близости (т. е. “она слишком чиста, чтобы делать с ней это”).

Думаю, это объяснение более соответствует рассмотренным фактам, нежели предложенное Фрейдом, с его фанатичной идеей, согласно которой «то, что женщине мало присуще чувство справедливости, … связано с преобладанием зависти в ее душевной жизни», или что «их социальные интересы слабее, а способность к сублимации влечений меньше, чем у мужчин» (Freud, 1932, p. 134). (Его убеждения могут быть манифестацией вышеупомянутой динамики в действии.) Страх перед тингу, очаровательная Тайна, объявленная мужчинами: как могут эти слабые, сентиментальные, ведомые инстинктами существа быть настолько опасными?

Я уже обсуждал в других работах, каким образом враждебность и страх (враждебность как первичная защита от страха) активизируют эротическое возбуждение (Stoller, 1975b), (1985a). То же упражнение можно проделать в отношении романтики и любови: вы чувствуете враждебность – желание нанести вред, – скрытую даже в самом чистом ее выражении. (Reik сказал об этом десятилетия назад [1944].) Фантазии и порнография лишь подтверждают очевидное.

Без хорошей родительской опеки, начиная с младенчества, которая бы приняла во внимание эту динамику, было бы непросто исправить пагубные последствия этих гендерных проблем политическими, правовыми, экономическими, религиозными или даже этическими мерами.

И здесь едва упоминаются радость, веселье, репарация, благодарность, покой, смех, возникающее любопытство, которое затем удовлетворяется, нежность, забота, обязательства, хорошее настроение, отдых, безопасность: потом домой, спать.

С:

Почему вы дрожите?

Ф:

Я не знаю. Любовь, любовь.

С:

Ура любви.

 

Перевод Д. Тютиной.

Науч. редакция И. Ю. Романова.

Ссылки

FREUD, S. (1912). On the universal tendency to debasement in the sphere of love. S.E., 11

FREUD, S. (1915). The unconscious. S.E., 14

FREUD, S. (1918). The taboo of virginity. S.E., 11

FREUD, S. (1932). Femininity. S.E., 22

HERDT, G. H. (1981) Guardians of the FlutesNew York: McGraw-Hill

HERDT, G. H. & STOLLER, R. J. (1990). Intimate CommunicationsNew York:ColumbiaUniv.Press

KERNBERG, O. F. (1974a). Barriers to falling and remaining in love.J. Am. Psychoanal. Assoc., 22:486-511.

KERNBERG, O. F. (1974b). Mature love: Prerequisites and characteristics.J. Am. Psychoanal. Assoc., 22:743-768.

KERNBERG, O. F. (1977). Boundaries and structures in love relations.J. Am. Psychoanal. Assoc., 25:81-114.

KERNBERG, O. F. (in press) Perversity and love in the relationship of the couple. In The Perverse and Near-Perverse in Everyday Life: New Psychoanalytic Perspectives ed. G. I. Fogel & W. A. Meyers.New Haven:YaleUniv.Press

MONEY, J. & ERHARDT, A. A. (1972). Man & Woman Boy & GirlBaltimore: Johns Hopkins Univ. Press

PERSON, E. S. (1988) Dreams of Love and Fateful EncountersNew York: Norton

REIK, T. (1944). A Psychologist Looks at LoveNew York: Farrar & Rinehart

REIK, T. (1945) Psychology of Sex RelationsNew York: Rinehart

STERN, D. N. (1985). The Interpersonal World of the InfantNew York: Basic Books

STOLLER, R. J. (1968) Sex and GenderNew York: Science House

STOLLER, R. J. (1975a) Sex and Gender, Vol. 2:London: Hogarth Press

STOLLER, R. J. (1975b) Perversion New Haven:YaleUniv.Press

STOLLER, R. J. (1985a) Observing the Erotic Imagination New Haven:YaleUniv.Press

STOLLER, R. J. (1985b) Presentations of Gender New Haven:YaleUniv.Press

STOLLER, R. J. & HERDT, G. H. (1982). The development of masculinity: A cross-cultural contribution.J. Am. Psychoanal. Assoc., 30:29-59.

STOLLER, R. J. & HERDT, G. H. (1985). Theories of origins of male homosexuality. Arch. Gen. Psychiat., 42:399-404.

---

---