Кляйнианская мысль на русском языке: предисловие научного редактора

Выдающаяся книга Роберта Хиншелвуда «Словарь кляйнианского психоанализа» (в оригинале – «A Dictionary of Kleinian Thought») теперь существует и на русском языке. Все слова о значении этого труда уже сказаны, и можно лишь присоединиться к хору восторженных голосов (см. предисловие Р. Янга, отзывы Х. Сигал, Э. Ботт Спиллиус, Р. Бриттона и другие). Мы действительно имеем дело с замечательным научным свершением, результатом грандиозных усилий – систематическим описанием развития идей кляйнианской школы психоанализа от пионерских работ Мелани Кляйн и ее соратников до трудов британских аналитиков 1990-х годов. И именно потому, что речь идет о развитии, эволюции некоего теоретического и практического подхода, «систематичность» данного изложения имеет весьма специфический вид. Вот об этой стилистической особенности «Словаря» Хиншелвуда, столь трудно поддающейся переводу, и ее теоретических истоках мне бы и хотелось сказать несколько слов.

Через всю книгу Р. Хиншелвуда, на мой взгляд, проходят две сквозные идеи. Одна, метапсихологическая, заключается в том, что кляйнианская теория шаг за шагом отказывается от фрейдовской экономической модели психики, причем отказ этот намного более радикальный, хотя и более тонкий, чем в широко известных «теориях объектных отношений» Фэйрберна или Винникотта (см. главы ЭКОНОМИЧЕКСАЯ МОДЕЛЬ, ИНСТИНКТ, ЛЮБОВЬ, ФЭЙРБЕРН и др.). Кляйн пересматривает само понятие инстинкта, сосредотачивается на тревоге и лежащих в ее основе бессознательных фантазиях (включающих представления об объектных отношениях), выводит на первый план агрессию и инстинкт смерти, рассматривает психическую структуру как подвижную и непрерывно взаимодействующую с внутренними и внешними объектами (через процессы проекции и интроекции). Все это закономерно приводит к техническим новациям: главенствующей роли анализа переноса, нарастающему вниманию к контрпереносу, интерпретативной активности аналитика с опорой на принцип «ведущей тревоги» (и в целом – его активному участию в переработке труднопереносимых психических состояний пациента), отслеживанию хитросплетений защит и тревог в аналитических отношениях – в мельчайших отыгрываниях, уходах, псевдоаналитических альянсах и т. д. В результате в кляйнианских текстах мы сталкиваемся с весьма изменчивой картиной внутреннего мира человека и соответствующей ему клинической практики, где защита оборачивается наполненной смыслом фантазией, а вчерашний инсайт превращается сегодня в терапевтический тупик.

В этом месте возникает новый вопрос – и новая сквозная тема книги Р. Хиншелвуда: а как можно описать этот подвижный внутренний мир, как передать это знание другим? Это вопрос методологический: как возможна наука о субъективном? Он отсылает нас к дискуссиям о научном статусе психоанализа, сопровождающим его со времени возникновения. Является ли психоанализ герменевтической наукой, близкой истории, искусствознанию и некоторым социальным дисциплинам? Входит ли он в число наук о природе, как физика или физиология? Сочетает ли в себе черты обоих методологий? Или же представляет собой нечто третье, вроде конструирующей собственный предмет нарративной науки (Steiner, 1995)? Все эти вопросы не рассматриваются в «Словаре» детально, однако свое понимание автор обозначил достаточно ясно. Кляйнинский подход, по его мнению, предлагает версию психоанализа, упраздняющую дихотомию субъективного и объективного, принадлежащего природе и человеческой душе. Он является наукой о субъективном, высказывающейся на языке личностных смыслов и фантазий, в котором «объективное» и «субъективное» измерения являются чередующимися и взаимообратимыми (см. главы СУБЪЕКТИВНОСТЬ, ВНУТРЕННЯЯ РЕАЛЬНОСТЬ, ВНЕШНИЙ МИР, ПРОБЛЕМА ДУША-ТЕЛО, БЕССОЗНАТЕЛЬНАЯ ФАНТАЗИЯ и др.).

Кляйн часто обвиняли в том, что она путает языки объективного (научного) описания и субъективного переживания. Например, в своих работах, особенно ранних, она легко могла писать о проекции или экстернализации ребенком своего Эго или Ид в ходе игры. У многих аналитиков это вызывало раздражение, поскольку термины, «объективно» описывающие психические структуры, теперь использовались для передачи субъективного опыта. Должно было пройти достаточно много лет, чтобы из того, что казалось путаницей, возник метод. «Фантазия – это и функция, и фикция», – писала С. Айзекс. На примере фундаментального психического явления – бессознательной фантазии – она показала, что процесс, описываемый объективно (например, «интроекция»), всегда переживается субъективно (как «инкорпорация» – поглощение, поедание и т. п.) и, переживаемый таким образом, приводит к объективным изменениям (меняются поведение, черты характера, физиологические функции).

В результате в центре кляйнианского мышления оказываются некие синтетические, принципиально двусоставные понятия. Так, «бессознательная фантазия» объединяет в себе физическое (инстинкт) и психическое (представление), индивидуальное (желание) и социальное (объект). То же можно сказать о «позиции», «зависти» и большей части других понятий, составляющих первую часть «Словаря» Р. Хиншелвуда. Синтетический язык кляйнианской теории зачастую приводит к непреодолимому непониманию со стороны тех психоаналитических школ, что стремятся к научной точности. Вместе с тем он создает ощутимые трудности при восприятии кляйнианских текстов обычным читателем и, на чем мне бы хотелось остановиться подробнее, при их переводе на другой язык.

Важнейшей особенностью «Словаря кляйнианского психоанализа» является то, что он является словарем по жанру, но не по стилю. Создавая своего рода энциклопедию кляйнианских терминов и понятий, активных или уже сошедших с научной арены, Р. Хиншелвуд очевидно не стремился к излишней строгости. Использование множества синонимов для одного и того же термина, «разговорный» стиль определений, намеки и сокращения – все это создает трудно передаваемое ощущение присутствия при рождении, развитии или угасании живой мысли. Само английское название – «Словарь кляйнианской мысли» – очень точно.[1] Язык и речь имеют свои четко очерченные единицы (слова, предложения, высказывания), но если мы говорим о мысли, ее элементы текучи и переменчивы. Автору удается ухватывать и передавать читателю смысл, но переводчика здесь подстерегают ловушки. Одна из них – стремление однозначно передать то, что по сути своей не является однозначным. Так, например, на первых порах мы пытались определить русские эквиваленты для всех английских синонимов одного определения: «harsh» – «жесткое»; «severe» – «суровое», «строгое»; «tough», «hard» – ?? – все это в отношении Супер-Эго. Однако затем стало понятно, что подобная строгость искажает замысел автора, превращает его книгу в то, чем она не является – сухой академический глоссарий. Подобным образом недолго просуществовала идея переводить повторяющееся выражение «kleinian thought» как «кляйнианская система взглядов». Приходилось бороться со стремлением систематизировать текст, как раз систематизации-то и противящийся (см. критические замечания автора в главе ЭГО-ПСИХОЛОГИЯ).

С другой стороны, некоторые по видимости случайно брошенные автором фразы зачастую представляют собою настоящие теоретические сгущения и требовали к себе чрезвычайно внимательного отношения (см., например, повторяющуюся фразу о кляйнианском понимании Эго в главах ПАРАНОИДНО-ШИЗОДНАЯ ПОЗИЦИЯ и ЭГО). В этом необычайно помогало общение с автором, в начале очное, а затем посредством Интернета. Сам Р. Хиншелвуд отмечает, что нет ничего более странного, чем излагать кляйнианские идеи чисто теоретически. Данный подход вырабатывался внутри клинической практики и в отрыве от этой живой субстанции интерсубъективного опыта он может быть совершенно непонятен. Именно поэтому Б. Джозеф предлагает придерживаться в его изложении индикативного метода: для человека, который никогда не видел красного цвета, никакое теоретическое описание не заменит указания на красный предмет. Опираясь на эту максиму, Р. Хиншелвуд написал еще одну книгу, что-то вроде второго тома «Словаря» – «Кляйнианский клинический практикум» (Clinical Klein, 1994). Эта работа целиком состоит из прокомментированных клинических примеров известных аналитиков-кляйнианцев. Будем надеяться, что она также будет переведена на русский язык.

Однако научное знание выковывается не только в исследовательских лабораториях и практических занятиях. Не менее важную роль играют дискуссии с близкими по духу или, напротив, критически настроенными коллегами. И в этом книга Р. Хиншелвуда, стремящаяся реконструировать «чистую» традицию кляйнианской мысли, оказывает научному сообществу неоценимую услугу. Сегодня, когда, по словам автора, кляйнианские идеи все больше отрываются от родной почвы и проникают в иные психоаналитические культуры, такая восстанавливающая контекст работа чрезвычайно важна. Ее можно поставить в один ряд с переизданием трудов основоположников школы (Spillius (ed.), 1988), а также с классическими и современными изложениями основ кляйнианского анализа (Segal, 1973; Likierman, 2001; Bronstein (ed.), 2001). Но есть что-то, что выделяет «Словарь» и из этого достойного ряда, – неповторимое звучание, выразительный след авторской «мысли Роберта Хиншелвуда».

В заключение мне бы хотелось поблагодарить людей, помогавших этой книге увидеть свет. Прежде всего это Роберт Хиншелвуд, написавший ее и оказавший неоценимую помощь при переводе. Также я хочу высказать благодарность издательству «Free Association Books» и лично Кити Миллер за содействие в получении авторских прав. Самоотверженный труд переводчика Завена Баблояна и литературного редактора Елены Донской сделал эту книгу тем, что она есть. Я хочу поблагодарить Гари Голдсмита за его всегда своевременные и исчерпывающие консультации при переводе трудных английских терминов и транскрибировании имен. Существенную техническую помощь при подготовке текста оказала Валерия Науменко. И конечно же этой книги не было бы без поддержки и организаторских усилий Андрея Поршенко, которому я выражаю свою искреннюю признательность.

Игорь Романов

Июль 2006, Харьков

Библиография

Steiner, R. (1995) Hermeneutics or Hermes-mess? Int. J. Psycho-Anal., 76: 435-445.

Hinshelwood, R.D. (1994) Clinical Klein. London: Free Association Books.

Spillius, E. Bott (ed.) (1988) Melanie Klein Today: Developments in Theory and Practice, Volume 1, Mainly Theory; Volume 2, Mainly Practice. London, Routledge.

Segal, H. (1973) Introduction to the Work of Melanie Klein. London, Hogarth.

Likierman, M. (2001) Melanie Klein: Her Work in Context. London & New York, Continuum.

Bronstein, C. (ed.) (2001) Kleinian Theory. A Contemporary Perspective. Whurr publishers, London & Philadelphia.

(Предисловие к книге: Хиншелвуд Р. Словарь кляйнианского психоанализа. М.: Когито-Центр, 2006.)