В.Н. Лысогор.
Что приводит человека, имеющего проблемы, к моменту, когда он просит о лечении, которое будет дорого стоить в смысле эмоциональном, временном и денежном? Насколько нарушенным нужно быть, чтобы начать подобное лечение? Какому пациенту показано психоаналитическое лечение?
Многие думают, что психоанализ предназначен только для самых ненормальных и действительно сумасшедших, другие думают, что это дорогостоящее лечение лишь для незначительных проблем, например «неработающим женщинам богатых мужчин, которым нечем более заняться». И то, и другое неверно. Анализируемые, главным образом, люди обычных занятий и профессий, иногда у них ответственная работа, но они не способны жить. У них могут быть неудовлетворительные супружеские отношения, большие эмоциональные и поведенческие проблемы, и они не способны решить их или справиться с ними. Некоторые из них, прошли определенный путь получения различных видов помощи (медикаментозное лечение, рациональная психотерапия и т.д.). Но может быть, в прошлом они были не готовы или просто потому, что не так давно, психоанализа не было в стране.
Прежде чем рекомендовать пройти психоаналитическое лечение, нам нужно знать: «что случилось с этим пациентом», и «каковы его возможности и перспективы?» Это знание мы получаем во время нескольких встреч первичного интервью и конечно, оно не лишено пробелов, и в лучшем случае является приблизительным, но этого может быть достаточно для нас и пациента, чтобы прийти к заключению.
Во-первых, мы концентрируемся на проблемах и жалобах: наше исследование начинается с вопроса, от чего страдает пациент. Это приводит нас в область описательной психопатологии. В этой области есть заболевания, которые излечиваются психоанализом, и такие которые не излечиваются. Они являются показаниями и противопоказаниями в ракурсе патологии. Например: глубоко депрессивные личности с частыми суицидальными попытками, пациенты с антисоциальной личностью, маниакально-депрессивный психоз, шизофрения, бредовые расстройства. Так для них лучше подойдут фармакотерапия и/или психоаналитическая психотерапия (экспрессивная, поддерживающая).
Показания, основанные на патологии, – какой тип патологии является доступным для психоанализа, — это область, которая с течением времени значительно изменилась. В самом начале аналитическое лечение было нацелено на невротические симптомы у людей, которые помимо этого были относительно здоровы. Лечение легко могло быть успешным, потому что пациент чувствовал себя выздоровевшим, как только исчезали симптомы. Так Фрейд придерживался мнения, что психоанализ эффективен для людей с истерическими припадками и комплексами, а также с различными обсессивными и компульсивными симптомами, для пациентов, у которых был положительный перенос к нему. Вместе с этой точкой зрения на психопатологию он использовал также личностный критерий в том смысле, что пациент должен быть интеллектуальным и культурным, с надежным характером. Но, возможно, наиболее важным моментом для него было то, что он хотел знать, может ли пациент использовать его интерпретации. Что также является важным критерием и в настоящее время. Проводим пробные интерпретации во время первичного интервью, смотрим их действие на пациента. Например, возникает понимание себя, происходящего с ним, эмоциональное облегчение и успокоение, важное чувство быть понятым другим, что способствует усилению мотивации для дальнейшей совместной работы.
Психоанализ сейчас не такой, как в те дни. Прогресс знаний и развитие терапевтических техник позволили включить в список так называемые неврозы характера. Речь идет о людях, чье эмоциональное развитие было нарушено в самом начале жизни, нарушение выражается не столько в симптомах, сколько в характере. Для этих пациентов психоанализ – фактически единственно возможный способ лечения, поскольку они получают возможность связать свои проблемы в настоящем с тем, что, должно быть, произошло в их предшествующей младенческой истории, на самом глубоком эмоциональном уровне. Понятно, что это не только трудная, но также и занимающая очень много времени задача для обоих, и для пациента, и для аналитика.
За последние несколько десятилетий произошли развитие психоаналитической диагностики и техники. Например, психоаналитические представления об истерии стали намного более сложными, с тех пор, когда определили, что она может основываться на целом спектре серьезных расстройств личности. В работу берут нарциссические типы личности, и этот тип патологии излечивается психоанализом. Также расширились возможности для лечения при зависимостях, пограничной и психотической патологии.
Во-вторых, на что мы обращаем внимание: личные возможности пациента. Они касаются той обширной области качеств и способностей, которые должны позволить человеку добиваться большего, нежели избавление от жалоб и симптомов.
- Осознание психического страдания.
Насколько он осознает, то, что его проблемы связаны с тем, каков он, и что он не воспринимает их как странные симптомы, от которых хочется избавиться как можно скорее.
Некоторые люди обращаются за помощью исключительно по настоянию других. Например, партнер в браке может сказать, что он не будет продолжать отношений, если другой не «предпримет чего-то» для решения своих проблем или родители, которые посчитают нужным «исправиться» ребенку. Или же семейный врач, врач-психиатр посоветуют обратиться к психоаналитику. Например: пациент, страдающий алкоголизмом или наркоманией (аддиктивное расстройство) считающий, что он «просто употребляет» или психосоматический больной, который отрицает любую потенциальную взаимосвязь между физическим страданием и психологическим стрессом, пребывающий в неведении о какой-либо психологической боли; кандидаты психоаналитических обучающих институтов – будущие психоаналитики – «пройти личный анализ, как требование института» и т.д.
Вывод: важным является желание предпринять психоанализ лично для себя.
Когда человек не признает психологических страданий (если у него «не болит»), его не следует рассматривать в качестве кандидата для психоанализа. Первое требование к будущим анализантам состоит в том, чтобы они признавали, что испытывают тревогу или депрессию, разочарованы или пребывают в замешательстве в связи с ситуацией, в которой они оказались, не понимают значения симптомов или обнаружили, что один и тот же негативный опыт повторяется бесчисленное количество раз.
Когда потенциальный пациент обращается за помощью главным образом потому, что своими действиями заставляет страдать других или потому, что другие требуют от него измениться, нам требуется несколько сеансов первичного интервью для того, чтобы определить, действительно ли этот человек стремится к самопознанию. Это приводит нас ко второму важному требованию к будущему анализанту.
- Стремление к самопознанию.
Предположим, потенциальный анализант не обращается с просьбой назначить ему лекарства и не действует от чьего-то имени. Это вовсе не означает, что он понимает, что его страдания возникли вследствие действия неизвестных ему сил внутри него самого.
Многие из тех, кто обращается в терапию, зачастую винят в своих проблемах общество, семейные обстоятельства, наследственные факторы и т.д. Несмотря на то, что любой из этих факторов может способствовать возникновению текущих проблем, если пациенты не заинтересованы узнать, почему они продолжают переживать подобные неизменные факторы травматически, что делает их жизнь невыносимой, то это можно расценивать, как скрытый отказ брать на себя ответственность за свою жизнь.
Желание более глубокого понимания, открытия бессознательного значения неудовлетворяющих жизненных ситуаций или необъяснимых симптомов предполагает принятие факта, что, в конечном счете, причины психологических симптомов лежат внутри самого человека. Эта точка зрения является признаком того, что потенциальный анализант имплицитно принимает концепцию бессознательной психики.
- Является ли психоаналитическая ситуация переносимой?
Среди тех, кто обращается за помощью к аналитикам для решения своих проблем, есть некоторое число анализантов, которые не способны использовать психоаналитическую ситуацию. Ситуация, в которой пациента призывают «говорить все» и в то же самое время «ничего не делать», представляется некоторым людям достаточно сложной. Когда нет уверенности в том, что пациент будет способен принять предложенные ограничения и использовать этот опыт, аналитик будет решать, сможет ли форма психоаналитической психотерапии или определенная форма психиатрического лечения оказаться более эффективной.
Даже, когда мы решаем, что потенциально сложный пациент (нарциссический, инфантильный, импульсивный, первертный, аддиктивный и др.) способен выдержать болезненные аспекты аналитических отношений, мы должны спросить себя: действительно ли мы хотим проводить психоаналитическое лечение с этим пациентом? Готовы ли мы вынести напряжение, которое возможно возникнет с обеих сторон, даже принять возможную неудачу, к которой такие сложные проблемы часто приводят? Никто не отрицает того, что этот путь может показаться достаточно тернистым, хотя наша задача и состоит в том, чтобы помочь пациентам справляться как в жизни, так и в терапии.
- Может ли один человек зависеть от другого без страха?
Следующий фактор, который следует учитывать – это готовность пациента получать помощь. Многие потенциальные анализанты проецируют на аналитика всезнание, как будто он знает все то, что они не знают о самих себе. Другие демонстрируют определенное высокомерие (как правило, это бывает вызвано страхом), это означает, что любые открытия, которых они не сделали исключительно сами, скорее нанесут рану их нарциссизму, нежели помогут, что вызовет с их стороны негативную реакцию в отношении к терапии.
В действительности любая потребность в освобождении от психологических симптомов весьма парадоксальна, поскольку эти симптомы представляют собой детские попытки самолечения и были сформированы как способ избавления от невыносимой психической боли. Таким образом, существует сильная внутренняя сила, которая боится утратить симптомы, несмотря на все те страдания, которые они причиняют; как правило, она создает серьезное сопротивление аналитическому процессу.
Таким образом, основываясь на одних только симптомах, мы располагаем небольшим объемом информации относительно возможного направления психоаналитического лечения, если оно будет предпринято. Может оказаться, что многие, из так называемых «хороших невротиков» упорно не поддаются анализу, тогда как многие нарциссически ранимые, пограничные или полисоматизированные пациенты способны получить полезный психоаналитический опыт.
К наиболее «трудным» можно отнести тех пациентов, которые не могут принять свою часть ответственности за симптомы, которые они имеют, или тех, кто не может принять помощь по причине своей нарциссической ранимости, провоцируя болезненные контртрансферентные чувства в аналитика в виду отсутствия видимого прогресса. Может даже казаться, что им становится хуже, что они чувствуют себя еще более несчастными, что у них усиливается ощущение безнадежности, что они становятся еще более раздраженными, чем до психоаналитического лечения. По неведомым им самим причинам они боятся психических изменений, которых хотят и к которым стремятся. Это вполне понятно, поскольку подобные симптомы представляют собой технику психического выживания. Поэтому не так легко отпустить то, что помогает тебе выжить, когда нет уверенности в способности к психическим изменениям или есть страх, что все изменения причинят еще больший вред.
Так что мы имеем две отправные точки: с чем мы имеем дело с точки зрения симптомов и патологии, и во-вторых: что человек может и хочет сделать? И здесь мы говорим о мотивации. Хочет ли он измениться, готов ли и способен ли он достичь инсайта относительно того, что он делает и каковы движущие силы этого, старается ли он обрести доступ в свою эмоциональную жизнь и является ли его внутренняя структура таковой, чтобы он смог получить больше контроля над своей жизнью посредством анализа? Это вопрос пригодности: является ли психоанализ, с его особым способом судить, например, о взаимосвязях тела и сознания, а также о структурах и процессах человеческого функционирования – подходит ли он для этого человека с такими проблемами и патологией в данный момент времени?
Так что мы пытаемся исследовать не только то, что не получило развития, но также и обратное, что было достигнуто в жизни, несмотря на патологию или иногда благодаря патологии. Может ли пациент взаимодействовать со своим внутренним миром, и как он это делает, испытывает ли он любопытство и заинтересованность в себе самом, может ли он взять на себя ответственность за свои проблемы или он видит во всем вину общества или кого-то еще. Насколько он выдерживает тревогу, фрустрацию, сексуальные и агрессивные чувства, как он понимает проблемы и конфликты, и можем ли мы определить возможности для психического развития пациента, особенно в контексте его взаимоотношения с аналитиком. Отсюда следует, что пациенту с серьезной и тяжелой патологией, которая сама по себе не могла бы непосредственно повлечь положительные показания, тем не менее, советуют начать анализ на основании его творческих возможностей и хороших перспектив для развития.
В заключение: границы расширяются в показаниях для анализа, так как имеем больше технических инструментов в лечении, чем сто лет назад, а также можно точно установить творческий потенциал и потенциал развития пациента. Все это в итоге определяет ответ на вопрос, способен ли человек встать на путь самопознания с применением реактивации задержавшегося процесса развития с целью устранения задержки роста его психического мира в рамках, которые допускает его личность, с вторичным устранением симптоматики.
Литература:
Антониус Стуфкенс «Диагностические и прогностические изыскания в рамках первичного интервью»,
Джойс Макдугал «Театры тела. Психоаналитический подход к психосоматическим расстройствам».